В магазин вбегает мальчик лет десяти, рыжий чуб торчит из-под вязаной ярко-зеленой шапки, щечки румяные, на коленках налип снег, и кричит: «Скажите, как, как ему объяснить, что нельзя ходить в это аномальное место?! Это аномальная зона, понимаете?!»
Я останавливаюсь у выхода, ожидая, что за ним кто-то войдет. Никого. Смотрю на мужчину у кассы, думая, что мальчик обращается к нему. Нет, видно, что они не знакомы. Очередь за кассой в недоумении разглядывает мальчугана. А он продолжает вопить:» С ума сойти, идти в аномальное место! Как мне его отговорить?! Сегодня там даже охраны нет!»
— Мальчик, ты с кем разговариваешь? — спрашиваю я.
— Со всеми вами.
— То есть ты пришел в магазин, чтобы задать этот вопрос?
— Да. Здесь же люди, вот я и пришел. Понимаете, мой друг хочет пойти в заброшенный детский лагерь, там, за пустырем, за лесопосадками, там аномальное место! — эмоционально, сбиваясь, отвечает мальчик.
Мужчина- работник магазина, стоящий у кассы, дружелюбно улыбается и мне, и мальчику. И я рекомендую обратиться за советом к нему.
Выхожу и всё же жду. Друга на улице не наблюдается.
Мальчик выбегает и тут же заходит в соседнюю дверь, там парикмахерская.
Я жду.
Вылетает минуты через три со стаканом воды.
Вылетает минуты через три со стаканом воды.
— Ну что получил совет?
— Нет. В магазине сказали, чтоб уходил, а в парикмахерской все заняты, сказали воды попить.
— Ну рассказывай, что там у тебя.
— Понимаете, я не могу сказать «нет». Он меня зазывает в это аномальное место, кричит: «Идём, идём!» А я не хочу туда идти. И ему не советую. Бабушка сказала: это опасно. Он смеётся, что я её слушаюсь.
— Представь, что ты управляешь самолетом. Ты — пилот. Представил?
— Да. Только я всё равно не полечу в аномальную зону.
— Я как раз об этом. Представь, что ты знаешь правильный курс. Ты — опытный пилот. В твоём самолете летят люди, может, даже твоя бабушка тоже там сидит.
— Ой, она уж напугается лететь, она вообще всегда за меня боится.
— Ну ты стал взрослым, и она не пугается с тобой летать и не боится уже больше за тебя.
Мальчик аж выпрямился и даже снова как-то умудрился уложить под руку огромные санки-ледянки, которые тащил за собой на толстой скрученной веревке.
— Так вот, ты управляешь полетом. И тут вбегает второй пилот и кричит: «Сворачиваем с курса! Летим непонятно куда!» Ты свернёшь?
— Нет.
— Что ты скажешь ему?
— Так и скажу: нет, не сворачиваем, и попрошу не мешать мне управлять. А я главный там пилот? Командир?
— Да.
— Тогда он меня должен послушать.
Чувствуя, что выбрала какую-то уж очень сложную метафору, я замолчала в надежде на то, что мальчик найдет свой ответ.
Мальчик тоже замолчал.
Мы шли вдвоем и молчали.
Мы шли вдвоем и молчали.
— Я понял, — тихо сказал мальчик. Я — пилот своей жизни. И если я буду сворачивать с выбранного курса, моя жизнь может рухнуть. Я знаю, что я ему скажу. Аномальное место для дураков. Если ты себя таким считаешь, — иди.
Дальше мы разговаривали о том, как важно уметь сказать «нет» даже друзьям, даже, может, самым дорогим и близким людям, чтобы всё же знать и чувствовать свой курс, своё направление. Смеялись, представив бабушку, сидящую в центре управления полетами.
— Ой, я плохо слышу. Летите дальше сами, как знаете — изображал мальчик бабушку.
Мы расстались на перекрёстке. Мальчик перешёл дорогу и помахал мне рукой. А я ему.
— Ты знаешь, что дорогу нельзя переходить на красный свет? — крикнула я.
— Да.
— А если кто-то скажет «Беги на красный», побежишь?
— Нет, — ответил мальчик и приставил свободную правую руку к голове.
Такой чудесный рыжий мальчик, пилот своей жизни!
Спасибо, что ты встретился на моём пути.
Ольга Плисецкая ©